Туда отправился  семь  лет  назад на  постоянное  место жительства  бывший колхозный  инженер Владимир  Шупляк  и  не  собирается возвращаться  в «цивилизацию»

На опушке леса в сопровождении горластого петуха бродили полуодичавшие куры. От птичьего гомона в пышно разросшихся по берегам рукотворного водоема кустах звенело в ушах. Чуть поотдаль, на привольном лугу с густой травой, отливающей изумрудом, под бдительным присмотром электропастуха мирно паслось с десяток коров. Из трубы баньки тонкой струйкой поднимался в безоблачное летнее небо легкий дымок. Благодать, идиллия… 

Неторопливо помешивая черпаком в подвешенном на треноге котле, с аппетитно щекотавшей ноздри наваристой ухой, Михайлович философствовал о смысле жизни: 

— Вот ты говоришь деньги, власть… Пустое все это. Тут у нас неподалеку погост есть, еще времен Первой империалистической. Сложили солдатушки головы за царя и Отечество. А где, позволь спросить, этот самый царь? Да и с Отечеством такое натворили… 

Михайлович не договаривает фразу и, сердито сопя, продолжает еще усерднее орудовать черпаком. 

— А сами-то вы здесь как оказались? – интересуюсь у собеседника, чтобы прервать затянувшееся молчание.            

Из своей робинзонады Михайлович секрета не делает. Семь лет назад Владимир Шупляк оставил престижную, по местным меркам, должность колхозного инженера, благоустроенное жилье на центральной усадьбе хозяйства и перебрался на постоянное место жительства в глухую деревеньку Забродье, всех сегодняшних жителей которой можно пересчитать по пальцам одной руки. О причинах, подвигнувших на столь экстравагантный поступок, говорит кратко: тишины, покоя захотелось. Зори тут действительно тихие. А вот что касается покоя, то, говоря словами поэта, «и вечный бой, покой нам только снится». Не позволила деятельная, неугомонная натура Владимира стать бесстрастным созерцателем природы. И хотя людская молва давно окрестила Михайловича чудаком, тот на досужие пересуды не обращает внимания. На чужой роток, как известно, не накинешь платок, да и дел невпроворот. 

К Шупляку я приехал по приглашению одного уважаемого и известного в районе человека. Несмотря на занятость и высокую должность, тот регулярно наведывается к добровольному отшельнику, общение с которым для него словно бальзам на душу. Где-то далеко остаются мирские хлопоты, постоянные  «разборы полетов» и прочие повседневные «мелочи», из которых состоит жизнь руководителя большого трудового коллектива. Михайлович всегда рад гостям: и баньку истопит, и скатерть-самобранку в случае необходимости расстелет. Но глаза заезжим персонам старается не мозолить, а к спиртному вообще равнодушен и не употребляет. Ладно бы хворь какая приключилась, так ведь здоровьем Бог не обидел. И религиозные постулаты тут ни при чем. Просто расценивает алкоголь как обыкновенное баловство, хотя к людям, «употребляющим», относится вполне терпимо. 

Зашла речь о здоровье, и Михайлович как-то помрачнел. Заболеть в его нынешнем положении — непозволительная роскошь. Недавно возникли проблемы с глазом, так наотрез отказался ложиться в больницу на обследование, лечился народными средствами, и вроде бы помогло. Дело в том, что чудачества Шупляка особого рода, и уж, конечно, не только ради любования природой отправился он в свое добровольное изгнание. Интерес тут у Владимира вполне конкретный: материальная выгода. Своими руками построил добротный дом, который хотя и не тянет на элитный коттедж, но для проживания удобен и даже комфортен. Еще одну избу приспособил под музей Первой империалистической войны, которая словно катком проутюжила здешние места, оставив о себе вечную память в виде военного кладбища, на котором покоятся сотни убиенных «за царя и Отечество». 

Среди многочисленных надворных построек мое внимание привлек вместительный сарай. Михайлович пояснил, что это, по сути, животноводческая мини-ферма со всеми необходимыми причиндалами: водопроводом, доильными аппаратами, даже навозоудаление механизировано. Транспортер, кстати, сам сконструировал. Пригодились инженерные навыки и природная смекалка, а еще упорство и трудолюбие, которые позволяют успешно управляться с большим и хлопотным хозяйством. Сейчас за Шупляком закреплено четыре гектара пахотной земли, которую он по весне засевает зерновыми и высаживает картофель. С органикой благо проблем нет: десяток буренок исправно снабжают навозом. С техникой тоже все в порядке. Имеется трактор и лошадка, а для уборки зерновых заказывает колхозный комбайн. Коровы – на круглосуточном пастбищном содержании, причем даже зимой, по словам Владимира Михайловича, предпочитают находиться не в сарае, а на свежем воздухе. С кормами тоже проблем нет, вокруг сенокосы, на которых буренки чувствуют себя привольно и выдают ежесуточно по тридцать килограммов молока. Часть продукции Шупляк продает, ну по очень смешной цене, нескольким местным пенсионерам и дачникам из расположенного по соседству садоводческого кооператива. Остальную же отвозит в бидонах на грузовичке в Вилейку на маслосырзавод. 

В общем, на статус фермера, возможно, и не тянет, но хозяин  крепкий и самостоятельный. Он и сварщик, и электрик, и столяр, и пасечник отменный, и во врачевании домашней скотинки толк знает. О  талантах Шупляка во всей округе наслышаны. И крестьяне, что называется, бьют ему челом, когда возникает проблема. С одним из таких ходоков — растрепанным мужичком неопределенного возраста из отдаленной деревеньки — довелось познакомиться. Тот привел «на правило» к Михайловичу свою занедужившую рогулю и терпеливо дожидался, когда «ветеринар» вынесет свой вердикт. В результате буренку определили в стадо Шупляка, чтобы после выздоровления возвратить обратно владельцу. Владимир обещал, что справится с коровьим недугом, и успокоенный мужичок поспешил откланяться. 

— Слово заветное знаете? – подначиваю Михайловича. 

Тот лишь загадочно улыбается, но затем снисходительно поясняет, что магия тут ни при чем. Премудрости врачевания домашней живности постигал с малых лет, да и специальную литературу проштудировал основательно. То же самое по пчеловодству, ведению прудового хозяйства. Водоем, кстати, выкопал на месте бывшей старицы, протекающей в нескольких сотнях метров речки Нарочанка, и теперь всегда со свежей рыбой. Да и оторванность от цивилизации тоже весьма условная: под крышей дома было прикреплено зеркало спутниковой антенны. 

…Славно попарившись в бане и отведав ухи, покидали заимку Шупляка, когда уже опустились сумерки. Хозяин торопливо распрощался и заспешил по делам. В отличие от литературного Робинзона, он за эти годы так и не удосужился обзавестись Пятницей. Впрочем, и живет-то не на необитаемом острове, а народная тропа сюда, уверен, никогда не зарастет. 

На снимке: новый сеньор робинзон Владимир ШУПЛЯК, Вилейский район.