Салют   Победы   стал   и   салютом   прощания с   сержантом-танкистом 

Его звали Зыга. Это не блатная кличка, а краткая версия полного и труднопроизносимого имени Сигизмунд. 

А письма с фронта он подписывал так, как называл себя сам, – Сергей. Много лет назад бабушка, в предчувствии близкой кончины, передала мне единственное наследство – стопку солдатских треугольников. В них бесхитростные строки с фронта. 

«Здравствуй, дорогая и любимая Мама. Письмо Ваше я получил. Радует меня, что Вы в эвакуации в Моршанске, вырвались из лап проклятого Гитлера. Новый год я встретил неплохо, выпил 100 г, вспомнил вас всех, был устроен вечер, пели, танцевали, играли. Ничего, настанет время — разобьем и уничтожим ненавистного врага, а тогда – встретимся и заживем прежней жизнью. 

6.01.43 г.» 

«Здоров, дорогой Ваня! Большое тебе спасибо за письмо и благодарю за поздравлние с орденом… Ты, Ваня, работаешь на таком производстве, которое тоже ценное для разгрома ненавистного врага. Тешит меня то, что у тебя хорошо идет работа, и ее хорошо оценило наше правительство, и что ты ожидаешь награды, которую, я знаю, ты заслужил своим преданным трудом. 

Твой шурин Сергей. 7.02.43 г.» 

«Здравствуй, дорогая и родимая Мама! Ну вот мы и в Германии, в логове ненавистного врага. Здесь мы его и добьем, рассчитаемся за все несчастья, которые фашисты нам принесли. Я тебя и всех вас очень и очень люблю и жду не дождусь скорой встречи после окончательной победы. Твой любящий сын Сергей. 

Весна 45 г.» 

А вот еще одно письмо. Но уже не с фронта от Зыги-Сергея-Сигизмунда, а о нем. Просьба сообщить что-либо о судьбе внезапно замолчавшего солдата. 

«Начальнику  II части Кагановичского военкомата от матери фронтовика Круль Марии Александровны, прожив. по Советской 13, кв. 3. 

Заявление 

Сын мой, Сигизмунд Викентьевич Круль, 1912 г.р., с июня 1941 года находился в рядах защитников Родины в одной и той же части № п/п 07651. 24 апреля получила последнее письмо, и с тех пор молчание. Я обращалась к начальнику части и к товарищам, которые бы его знали по той же части, но ответа ниоткуда нет. 

Потому прошу вас не отказать моей просьбе и помочь мне найти связь с частью п/п 07651, чтобы разыскать моего сына. 

М.А.Круль, 20/IX.45 г.» 

В конце концов удалось установить: солдат погиб в возрасте 33 лет. Была известна и точная дата гибели. Боевые товарищи прислали Марии Александровне наручные часы сына. Потом ей была назначена пенсия. А вот место захоронения так и не удалось установить. 

Но все-таки, как говорится, есть Бог на свете. Как-то в начале апреля жена моего брата Белла Авакова, интернетовский экстраас, наткнулась на сайт Военно-мемориального центра Вооруженных сил России, который вот уже третий год систематизирует данные о погибших воинах. За сравнительно короткий период уже отсканировано и представлено в Интернет-доступ около 9,8 миллиона листов архивных документов. Официально все это называется «Объединенная база данных (ОБД) «Мемориал». Есть там среди миллионов имен и фамилий и наш Зыга. Похоронен он (согласно информации из донесения боевых частей о безвозвратных потерях) на братском кладбище бывшего немецкого Кольфурта, а ныне польского городка Венглинец Нижнесилезского воеводства. «Причина выбытия – убит». 

Ну а теперь о дате выбытия. Девятого мая 1945 года в Москве, где мы, бабушка, мама и я жили тогда на Красной Пресне, гремел салют Победы. Помню, я малый, год с небольшим от роду, забился в страхе от раскатов под кровать. 

И, видимо, примерно в эти же часы в немецко-польском Кольфурте-Венглинце трехкратно прогремел еще один салют. Прощальный. Как воинская почесть в память о старшем брате моего отца,  Сигизмунде Викентьевиче Круле, старшем сержанте-танкисте, кавалере двух орденов Красной Звезды и медали «За отвагу», прошедшем всю войну с первого до последнего дня, от Киселевичей, что под Бобруйском, до Германии, и погибшем в День Победы в стычке с недобитыми эсэсовцами. 

А жил он с семьей в Минске в маленьком кирпичном домике возле Красного костела, сохранившемся и по сей день…