Очень давно, когда появилась его первая прозаическая вещь – повесть «Первый снег», он в компании молодых литераторов, помнится, как-то рассказал, что долго не мог найти название городу, в котором развернул события повести. И обрадовался, придумав, наконец, такое название. Хорошее и характерное для средней полосы России – Крутояр. Та повесть – о жизни провинциального театра. Жизни с высокими, для большинства персонажей, увы, неисполнимыми мечтами и с тяготами серой повседневности. Жизни, с которой Борис Иванович Бурьян знаком с ранней юности. Ныне он при солидном своем возрасте – патриарх белорусской театральной критики, писатель и журналист, в творческом багаже которого сотни газетных публикаций и театроведческие книги, беллетристические произведения и ставившиеся театрами пьесы, сценарии кинодокументалистики и переводы белорусской прозы на русский язык. На заре же, как говорится, туманной юности был актером. В провинциальных театрах России. В городах, подобных придуманному им Крутояру, -- Рязани, Кинешме. Родившийся в Москве, начавший трудовую дорогу в российской глубинке, заброшенный в Минск перипетиями войны, он любит Беларусь по-сыновнему. Этим чувством к земле, ставшей ему родной, пропитано огромное количество выходивших и продолжающих выходить из-под его пера литературных портретов артистов, писателей, художников, своим творчеством множивших и множащих духовное богатство белорусского народа: беллетристические книги – повесть «У синей бухты» со щемящим образом умирающего Максима Богдановича, повесть «Вальс Грибоедова» о живительном дыхании искусства даже в полыхании страшнейшей из войн. Разножанрово созданное Борисом Бурьяном на протяжении творческой жизни. Оперативное рецензирование театральных премьер, бывало, радовавшее, бывало, не радовавшее тех, о ком писалось: Бурьян – рецензент зубастый. Это экскурсы в прошлое белорусской сцены. Это опыты в драматургии и прозе. Это работа для документального кино, телевидения, радио. Это запальчивые дискуссионные статьи, о некоторых из них по прошествии лет он жалеет. Это бессчетная газетная мелочевка. Но что бы ни писалось, почти всегда в написанном им раздумье о чуде, силе, высоте и беспощадной требовательности Искусства. Да-да, с большой буквы. Того, что он любит и знает, чем прожил большую жизнь, чем живет и сейчас. При давней нашей дружбе мы теперь почти ежедневно перезваниваемся. И перед тем, как положить трубку, Борис обычно произносит: «Ну, жму твою руку!» Считай же, друг, сказанное здесь в связи с твоим юбилеем моим сердечным поздравительным рукопожатием.