60  тысяч  пчел-постояльцев  в  столичной  трехкомнатной  квартире  —  вы  бы  хотели  себе  таких? 

Человек привык мыслить и поступать стереотипно. В соответствии с веками сложившимися устоями и традициями. Особенно по части разведения всяческой домашней живности. Кто, в большинстве своем,  живет вместе с нами в квартирах и домах, скрашивая серые будни? Коты да собаки, ну да еще, может быть, говорящие попугайчики. Но есть среди нас и большие оригиналы, не желающие следовать общепринятым нормам и правилам.  

Слуху минчанина Виктора Кривощекого милы не привычные «гав» и «мяу», а густое «жу-жу-жу». У себя дома он содержит 60 тысяч пчел-постояльцев! И это —  в обычной минской квартире… 

«Полосатые  одежды» 

— Мой отец, дед и прадед – пчеловоды, так что у нас бортническая династия, — рассказывает мне Виктор Кривощекий. — С детства, сколько помню себя, вокруг меня всегда кружили пчелы. В памяти осталась картинка, когда я вместе с отцом ловил рой. Еще со школьной скамьи по полной программе начал заниматься пчелами. Но больше времени потребовалось не на постижение ремесла, а на изучение психологии пчелы. Если она, допустим,  почувствует (а она почувствует непременно), что вы ее боитесь, сразу же станет злобной и укусит вас, хоть это и будет стоить ей жизни (через несколько часов после ужаления пчела погибает). 

В собрании пчеловодческих снастей, так уж заведено, есть у Виктора Георгиевича и маска, и дымарь (на снимке), но он ими не пользуется. 

— Не боюсь я пчел. Когда-то я даже хотел поучаствовать в телепередаче и, посадив на свое нагое тело рой, произнести: «А вам слабо?» Вот только какой-то российский бортник меня опередил… А однажды я с видеокамерой взобрался на тридцатиметровую елку, где одновременно снимал рой и без страховки запечатлевал все это на пленку... 

Два  дома  в  одной  квартире? 

Недалеко от центра Минска, в трехкомнатной квартире обычной многоэтажки, на балконе живут 15 лет привычной посезонной жизнью два домика. Сейчас, зимой, пчелы спят. А в теплое время года работают. 

Когда слышишь: «пчелы в квартире», понимаешь: на самом деле все не так просто. Пчеловод смастерил приспособление под кодовым названием «окно в столицу». Одна часть его находится в улье, а вторая — уже во внешнем мире. Для этого в стенке балкона даже пришлось проделать отверстие. Отрезок тоннеля, находящийся на самом балконе, застеклен. Так можно наблюдать за жизнью пчел. 

Пал  Палыча  кусать  отказались... 

Пчелы Кривощекого – южной крови. 

— На территории бывшего Союза еще жив миф о звериной сущности пчел, — поясняет мне Виктор Георгиевич. — А все потому, что у нас массово распространена среднерусская порода. Мои полосатые — породы «карника». У них хоботок длиннее, чем у наших пчел, поэтому и нектара они больше собирают. 

Маток этих семей Виктору Георгиевичу привозит из Италии живущая там сестра. В коробке с вентиляционными дырочками штук тридцать пчел благополучно пересекают границы. Затем наглые иностранки не только успешно адаптируются у нас, но и возглавляют белорусские пчелиные семьи. Виктор Георгиевич рассказал, что именно матка поддерживает породу семьи. Обычные труженицы умирают, прожив дней 30—40, а матка, жизнь которой 4—5 лет, постоянно откладывает яйца. В течение года из отложенных маткой яиц развивается 150—200 тысяч особей.  

— Эти пчелы очень добрые. Мой отец шутит, что их можно «за пазуху засыпать», — смеется пчеловод, а я ловлю себя на мысли, что и сам бы смог поучаствовать в известной телепередаче и произнести: «А вам слабо?». — Ядом пчел, всем известно, можно излечить радикулит. Зашел ко мне как-то сват Пал Палыч и попросил «пчелою полечить». Беру жужжащую итальянку, приставляю к спине свата, а она его кусать не хочет! 

Не поверил я, думаю, дай на себе испробую! Виктор Георгиевич идет на балкон и достает из улья сонную «карнику». Туманная пчела сначала ползала, потом пустилась в полет. Виктор Георгиевич оголенной рукой поймал ее и приложил к моей спине. 

— Теплая, — говорю. Пчеловод прижимает ее к телу — она только лапками скребет. Хозяин дома буквально силой давит на пчелу, и ядовитая иголка пронзает кожу. Показалось, «апитерапевт» элементарно выдавил жало из дремавшей «карники»… 

«Пчеловеческие» отношения 

Каждое утро Виктор Георгиевич выходит на балкон, подходит к ульям и наблюдает за любимыми пчелами. 

— Полчаса могу смотреть, а то и час. Меня это успокаивает, — делится пчеловод. — Люди держат пчел на балконе достаточно редко. Кто-то ради меда, кто-то, что чаще, ради лечения пчелоужалением. Для меня это релаксация, да что там — счастье знать, что они всегда рядом. Я, конечно, ем мед, и много. За зиму вместе с отцом съедаем 60 килограммов янтарного нектара. Только его, естественно, приносят не мои квартирантки, а хозяйки отцовской пасеки. Я выхожу на балкон, слушаю жужжание, вдыхаю приятный аромат… Люблю я своих пчел! 

— А соседи знают о ваших питомцах? 

— Да, но ведь пчелы мои практически не жалят… Однажды соседка ругалась, но не из-за того, что ее укусили. Мои работницы обгадили висящее на ее балконе белье. Дело в том, что пчелы не могут позволить себе испражняться на своей территории, вот они и вылетели на чужой балкон. А еще, видимо, просто захотелось попить, а тут подвернулось  мокрое белье. Им больше нравится собирать жидкость с влажных вещей, чем пить из поилок. Тогда соседи, человек шесть, стояли под балконом и ворчали, глядя на летающих пчел… 

Выйдя из «медовой» квартиры, я отправился к соседям Виктора Кривощекого. Этажом ниже открывший мне дверь мужчина лишь пожал плечами и сказал, что не слышал ни о каких пчелах. Этажом выше двери не открыли, а лишь накричали: 

— Сейчас собаку на вас спустим! 

Мне тут же пришла в голову мысль, что для таких диких соседей не жалко даже самых свирепых пчел! Но только вот «карника» готова жить в мире…

На снимке: Виктор Кривощекий демонстрирует «ненужные вещи» — дымарь и маску.