Увидели мы с женой однажды на берегу реки Каспли, километрах в десяти от Суража, ворону с волочащимся по земле перебитым крылом. Когда я с превеликим трудом сумел поймать ее, отчаянно сопротивлявшуюся, она была почти невесомой. Нам было совершенно ясно, что дни этой птицы сочтены. Решили забрать ее домой — вылечить и приручить. Сразу назвали найденыша Варей. 

Дома я соорудил просторную клетку и повесил ее на стену сарая, рядом с летней будкой нашего добермана Джека. Но прежде чем поместить туда Варю, привязал поврежденное крыло к ее боку бинтом, чтобы оно срасталось, поставил в клетку банку с водой, блюдце с кусочками мяса и рыбы и наконец поселил в это жилище нашего нового члена семьи. 

Изголодавшаяся птица с жадностью набросилась на еду и в очень короткое время съела все, что лежало на блюдце. Затем попила водички и принялась деловито выдергивать по одной ниточке из своего бандажа, аккуратно складывая их возле банки с водой. 

Я вытащил Варю из клетки и стал делать ей новую повязку, не обращая внимания на то, что она до крови исклевала мои руки. Но упрямая ворона уничтожила и этот бандаж прежним способом. 

Так продолжалось еще несколько раз,  и я решил заменить бинты резиновыми кольцами из велосипедной камеры, прижав с их помощью ее сломанное крыло. 

Эта затея чуть не привела к трагической развязке. Стаскивая с себя кольца, Варя просунула под одно из них голову, и оно стало душить ее. Хорошо, что в этот момент я оказался рядом и, услышав хрипы, бросился ей на помощь. 

Так и пришлось мне отказаться от своего желания вылечить крыло строптивой и упрямой Вари. 

Попытки приручить ее тоже не увенчались успехом, и единственным существом, к которому она относилась доброжелательно, был Джек. Во время наших каждодневных прогулок на берег Каспли, протекающей рядом с нашим домом, Варя все время пыталась убежать в растущие на высоком и крутом склоне кусты, но ее друг был очень бдительным. Он обгонял ворону и, преградив путь, разворачивал в мою сторону. И после этого она ходила по берегу, на небольшом удалении от меня, что-то выискивала в траве и переворачивала пустые створки ракушек на песке. 

Домой с прогулки возвращалась очень охотно и всегда впереди нас, а если в нашем дворе к ней подходили кошки и внимательно обнюхивали ее, она спокойно стояла на месте, и по миролюбивому поведению птицы было понятно, что ко всем  животным она относится лучше, чем к людям, и для этого у нее были, надо полагать, веские причины. 

Попробовал бы я вот так, как кошка, понюхать ее. Сразу бы без кончика носа остался. 

После двух месяцев жизни у нас Варя по-прежнему не давалась в руки, больно кусалась и угрожающе, теперь уже без страха, кричала. 

Помимо прогулок к реке, я стал выпускать ее в сад, где она уже самостоятельно, без присмотра, ходила под деревьями и даже вскарабкивалась по одной наклонной яблоне на самую вершину, иногда оставаясь там на всю ночь. Но однажды утром нашей Вари в саду и огороде не оказалось, и хотя мы с Джеком очень долго искали ее по всему берегу, но так и не нашли. Наверное, сова или филин сняли Варю с яблони, решили мы с женой и прекратили поиски. 

Прошли осень и зима. И как-то в апреле, во время одной из наших прогулок с Джеком по берегу реки, метрах в пятистах от нашего дома, мы увидели нашу Варю на обрыве. Причем первым ее увидел Джек и радостно заскулил. 

— Варя, Варя, иди к нам скорее! — громко позвал я нашу беглянку. 

Варя спрыгнула с обрыва и быстро, полубоком, побежала к нам. Но когда нас с ней уже разделяло расстояние не более пяти метров, она резко свернула к кустам шиповника и скрылась в его колючих зарослях. 

Звали мы ее в два голоса: я — по имени, а Джек скулил и призывно лаял. Но Варя не вняла нашим призывам и осталась в густых зарослях. 

Мы сходили домой за мясом и рыбой и еще некоторое время уговаривали Варю покинуть свое убежище и выйти к нам, но все было тщетно. 

Оставив гостинцы с подветренной стороны, мы ушли. И хотя теперь мы каждый день ходили к этим кустам, только через неделю увидели ее снова на открытом месте, в стороне от кустов, и даже не стали ловить, а потихоньку пригнали домой, чем несказанно удивили мою жену. 

Теперь я поселил Варю в теплой бане, а недели через две повесил ее клетку под пологой яблоней, сделал лесенку, для того, чтобы ей легче было в нее забираться, и стал опять выпускать ворону в сад. На скамейку под этой яблоней поставил посуду для еды, воду, и такой дачный образ жизни нашей птичке нравился, хотя на ночь мы все равно забирали ее в баню. 

Но скучная и однообразная жизнь стала надоедать Варе. Она жаждала приключений и стала ежедневно убегать в самоволки, из которых мы приводили ее почти силой, если находили, конечно. А если нет, она возвращалась сама и шла прямиком в баню. 

Однажды она снова не вернулась домой, а когда я через несколько дней увидел Варю на противоположной стороне оврага, быстро преодолел его, внезапно появившись перед ней, она испуганно вскрикнула и бросилась в спасительные кусты. 

Пролетавший в это время над нами одинокий грач тревожно крикнул, и через несколько мгновений надо мной, хрипло и угрожающе каркая, вилась туча грачей, галок и ворон. Они спасали Варю, зная о том, что она инвалид. А пока я отмахивался от них, непокорная беглянка скрылась в кустах, навсегда покинув нас. 

Мы знали о том, что она жива и обитает в тех же колючих зарослях шиповника на берегу Каспли. Множество раз пытались с помощью рыбы и мяса выманить ее оттуда, но все было безуспешно. 

И люди видели Варю несколько раз в обществе такой же бедолаги-кошки. Всякий раз при появлении людей возле этих кустов подруги по несчастью мгновенно скрывались в зарослях.